Неточные совпадения
Прислуга Алины сказала Климу, что барышня нездорова, а Лидия ушла гулять; Самгин спустился к реке, взглянул вверх по течению, вниз — Лидию не видно. Макаров
играл что-то очень бурное. Клим пошел домой и снова наткнулся
на мужика, тот стоял
на тропе и, держась за лапу сосны, ковырял
песок деревянной ногой, пытаясь вычертить круг. Задумчиво взглянув в лицо Клима, он уступил ему дорогу и сказал тихонько, почти в ухо...
— Ну, хозяин, смотри же, замечай и, чуть что неисправно, не давай потачки бабушке. Вот садик-то, что у окошек, я, видишь, недавно разбила, — говорила она, проходя чрез цветник и направляясь к двору. — Верочка с Марфенькой тут у меня всё
на глазах
играют, роются в
песке.
На няньку надеяться нельзя: я и вижу из окошка, что они делают. Вот подрастут, цветов не надо покупать: свои есть.
Я так и начал исполнять: выбрал
на бережку лимана такое местечко, где
песок есть, и как погожий теплый день, я заберу и козу и девочку и туда с ними удаляюсь. Разгребу руками теплый песочек и закопаю туда девочку по пояс и дам ей палочек
играть и камушков, а коза наша вокруг нас ходит, травку щиплет, а я сижу, сижу, руками ноги обхвативши, и засну, и сплю.
Евсеенко, перекинув гармонию
на грудь,
играет.
На гармонии множество ладов, звуки ее неотразимо тянут куда-то, со всей улицы катятся ребятишки, падают к ногам гармониста и замирают в
песке, восхищенные.
Бабы рассаживались у ворот прямо
на песке или
на лавочках и поднимали громкий галдеж, ссорясь и судача; ребятишки начинали
играть в лапту, в городки, в «шар-мазло», — матери следили за играми, поощряя легких, осмеивая плохих игроков.
Мы шли очень легко по мокрому
песку, твердо убитому волнами; и часа через два-три наткнулись
на бивак. Никто даже нас не окликнул, и мы появились у берегового балагана, около которого сидела кучка солдат и
играла в карты, в «носки», а стоящие вокруг хохотали, когда выигравший хлестал по носу проигравшего с веселыми прибаутками. Увидав нас, все ошалели, шарахнулись, а один бросился бежать и заорал во все горло...
Сыграв Петра, утром в девять часов я отправился
на пароходе в Кострому, взглянул
на пески левого берега Волги, где шагал впервые в лямке,
на гору правого берега,
на белильный завод.
— Я шел утром по береговому
песку и услышал, как кто-то
играет на рояле в доме, где я вас нашел, Молли. Точно так было семь лет тому назад, почти в той же обстановке. Я шел тогда к девушке, которой более нет в живых. Услышав эту мелодию, я остановился, закрыл глаза, заставил себя перенестись в прошлое и
на шесть лет стал моложе.
Вдруг по ней
Мелькнула тень, и двух огней
Промчались искры… и потом
Какой-то зверь одним прыжком
Из чащи выскочил и лег,
Играя навзничь
на песок.
К нему,
на золотой
песок,
Играть я в полдень уходил
И взором ласточек следил,
Когда они, перед дождем,
Волны касалися крылом.
Лишь змея,
Сухим бурьяном шелестя,
Сверкая желтою спиной,
Как будто надписью златой
Покрытый донизу клинок,
Браздя рассыпчатый
песок,
Скользила бережно; потом,
Играя, нежася
на нем,
Тройным свивалася кольцом...
Высокие ивы с обеих сторон осеняют речку; она струится по желтому чистому
песку, и луч солнца, пробиваясь сквозь тень деревьев,
играет, кажется,
на самом дне ее.
Он выщелкивал языком «Камаринскую» и в то же время представлял рукой, что как будто
играет на балалайке, между тем как молодой дворовый малый, с истощенным и печальным лицом, в башмаках
на босу ногу, отчаянно выплясывал перед ним
на песке.
Капельмейстер, державший первую скрипку, был ленивейшее в мире животное: вместо того, чтобы упражнять оркестр и совершенствоваться самому в музыке, он или спал, или удил рыбу, или, наконец,
играл с барской собакой
на дворе; про прочую братию и говорить нечего: мальчишка-валторнист был такой шалун, что его следовало бы непременно раз по семи в день сечь: в валторну свою он насыпал
песку, наливал щей и даже засовывал в широкое отверстие ее маленьких котят.
И пустынное море смеялось,
играя отраженным солнцем, и легионы волн рождались, чтоб взбежать
на песок, сбросить
на него пену своих грив, снова скатиться в море и растаять в нем.
У Токарева забилось сердце. «Легенда»… Пять лет назад он сидел однажды вечером у Варвары Васильевны, в ее убогой комнате
на Песках; за тонкою стеною студент консерватории
играл эту же «Легенду».
На душе сладко щемило, охватывало поэзией, страстно хотелось любви и светлого счастья. И как это тогда случилось, Токарев сам не знал, — он схватил Варвару Васильевну за руку; задыхаясь от волнения и счастья, высказал ей все, — высказал, как она бесконечно дорога ему и как он ее любит.
По воскресеньям, против трактира гремели оркестры, то военный, то так называемый бальный, и под звуки последнего, когда он
играл, например, какой-нибудь любимый немецкий вальс
на голос: «Ah, du mein lieber Augustin!», некоторые особенно ярые любители танцев пускались даже в самый отчаянный пляс
на эспланаде, усыпанной довольно крупноватым
песком.
У Яузского моста всё еще теснилось войско. Было жарко. Кутузов, нахмуренный, унылый, сидел
на лавке около моста и плетью
играл по
песку, когда с шумом подскакала к нему коляска. Человек в генеральском мундире, в шляпе с плюмажем, с бегающими, не то гневными, не то испуганными глазами, подошел к Кутузову и стал по-французски говорить ему что-то. Это был граф Растопчин. Он говорил Кутузову, что явился сюда, потому что Москвы и столицы нет больше, и есть одна армия.